Belrussia.ru

Крестьянское сопротивление коммунизму в Центральном Черноземье 1920-1930 гг.

После кровавой гражданской войны, продразвёрсток, красного террора, первого большевистского голода 20-х годов и недолгой передышки в виде НЭПа, по русскому крестьянству коммунистами был нанесён новый удар - насильственная коллективизация.
При всей терпимости российского крестьянства, спокойно смотреть на то, как ломают традиционный уклад его жизни, оно не могло. В Центральном Черноземье, как и по всем земледельческим регионам России, поднялась волна выступлений. И.Е. Зеленин подтверждает данный факт цитатами из закрытого письма ЦК ВКП(б) от 2 апреля 1930 г. "О задачах колхозного движения в связи с борьбой с искривлениями партийной линии", в котором говорилось, что "поступившие в феврале месяце в Центральный комитет сведения о массовых выступлениях крестьян в ЦЧО, на Украине, в Казахстане, Сибири, Московской области вскрыли положение, которое нельзя назвать иначе чем угрожающим. Если бы не были тогда немедленно приняты меры против искривлений партлинии, мы имели бы теперь широкую волну повстанческих крестьянских выступлений, добрая половина наших "низовых" работников была бы перебита крестьянами, был бы сорван сев, было бы подорвано колхозное строительство и было бы поставлено под угрозу наше внутреннее и внешнее положение. По существу речь шла не об угрозе, а о начале крестьянской войны против насильственной коллективизации, против партии и Советской власти". Первый секретарь обкома ВКП(б) И. М. Варейкис в телеграмме всем окружкомам ВКП(б) требовал "воспретить публикацию в печати фактов репрессий особенно высшей меры применяемых кулакам".

Для подавления выступлений повсеместно использовались войска ОГПУ. В селе Тишанка Таловского района Борисоглебского округа 21 февраля 1930 г. четырем тысячам повстанцев противостоял отряд ОГПУ из восьмидесяти человек, вооруженных винтовками и тремя пулеметами. В недалеком от Тишанки селе Тройня (ныне Бобровский район Воронежской области) действовал отряд ОГПУ в составе ста бойцов. Известны случаи участия отдельных кадровых частей Красной армии в усмирении крестьян. Как видно по документам, руководители местных партийных и государственных органов при проведении коллективизации весной 1930 г. постоянно применяли силу. На заседании бюро обкома ВКП(б) в марте 1930 г. представитель администрации Елецкого округа Булатов признал, что "рассеивание недовольства не проходило методами общественного воздействия, а единственная надежда была на вооруженную силу".
Одно из наиболее крупных крестьянских восстаний весны 1930 г. произошло в селе Липовка Лосевского района Россошанского округа. Жителями Липовки на сельском сходе было принято решение: "Свободу в 1917 году завоевали мы и распоряжаться землей будем сами". Для усмирения села прибыло 130 солдат и милиционеров. Наступление проводилось с двух сторон - с юга и запада. Западная часть отряда на расстоянии более версты от Липовки была обнаружена повстанческой заставой, которая сделала сигнальный выстрел. Сразу же после этого в селе ударили в набат, быстро собралась толпа и приняла боевой организационный порядок. В полуверсте от села советский отряд был встречен оружейным огнем со стороны повстанцев, которые залегли в ригах, сараях и т.д. Отряд вынужден был отступить. Тогда повстанцы с криками "Ура!"атаковали правительственные войска. Последние открыли огонь и в боевом порядке перешли в наступление. Бой длился 1 час 5 минут. Повстанцы держались стойко, но силы были слишком неравны. Было убито 27 человек восставших, много ранено.

В тот же день секретарь россошанского окружного комитета ВКП(б) М. Малинов телеграфировал в Воронеж: "Восстание в Липовке подавлено... в результате полуторачасового боя".

На выступлении в селе Никольском Таловского района, в котором участвовало до 1000 человек, из толпы были слышны крики: "Нам не нужна Советская власть, кулаков у нас нет и мы их вам не выдадим, у нас все пролетарии. Если Вы сейчас выселяете кулаков, то доберетесь и до нас - бедноты. Ни днем, ни ночью мы не видим покоя. Законы не постоянные и меняются по желанию коммунистов. Умрем, а в колхоз не пойдем. Ленин учил: "что раз вопрос не назрел, его решать нельзя", а вы нас силой гоните в колхоз".

Для характеристики массовых выступлений в области сотрудники ОПТУ привели следующие данные: "с января 1929 года до середины декабря в области имели место 94 массовых выступления, с общим количеством участвующих 33.221 человек. Из этих 94 выступлений - 51 произошло на почве закрытия церквей; 28 на почве хлебозаготовок; 8 на почве землеустройства и только 4 на почве коллективизации. С 17/XII - 29 г. по 14Я1 - 30 года по области зарегистрировано 38 массовых выступлений с количеством участников 25.170 человек. Подавляющее большинство выступлений произошло на почве коллективизации и раскулачивания, и только в одном Острогожском округе с 12 января по 14 февраля было 16 кулацких массовых выступлений, в которые разного рода провокационными способами, мерами и средствами кулаку удалось вовлечь часть середняков и даже бедноты, в особенности женщин. В отдельных местах толпы выступавших достигали 2 и больше тысяч человек. Часть выступлений носила полуповстанческий характер. Выступления подготовлялись заранее, для руководства созывались нечто вроде штабов, масса вооружалась вилами, топорами, кольями, в отдельных случаях обрезами и охотничьими ружьями. Выбрасывались черные знамена с политическими лозунгами, вроде: "Долой колхозы, да здравствует мировая революция" (Нижний Икорец), "Советская власть - но без колхозов", "Мы за Советскую власть, но против коммунистов", "Возвратить все штрафы, взятые у кулаков и конфискованное имущество".

Столь резкий рост числа массовых выступлений не был неожиданностью для руководства страны. Еще в сентябре 1929 г. ОГПУ давало указание местным подразделениям о том, что "главное и постоянное внимание необходимо обратить на предупреждение террора, групповых и массовых выступлений и открытых антисоветских выступлений в деревне".

Однако предотвратить крестьянские волнения не удалось.

Как отмечали сотрудники представительства ОПТУ в ЦЧО, крестьянские выступления этого периода "отличались значительной агрессивностью, и в отдельных случаях число участников доходило до 6 тыс. чел., выступления сопровождались избиениями и даже убийствами сельских активистов, партийных и советских работников". В ответ за три месяца в ЦЧО было арестовано более 5000 крестьян, священников, торговцев. В Северный край было выслано 8039 семейств с количеством 42 720 человек.

П.В. Загоровский, проанализировав огромную массу архивных документов, пришел к выводу о том, что крестьянское сопротивление коллективизации в ЦЧО являлось практически всеобщим. Такую же оценку оставили и современники событий. И. М. Варейкис в своем сообщении в ЦК ВКП(б) 29 марта 1930 г. признал существование в деревне "единого антиколхозного фронта". "В тех случаях, когда происходят выступления против колхозов, - заявил первый секретарь обкома - мы имеем единый фронт". Более того, Варейкис отметил, что подобного единства деревни не было в предшествующие годы. Сельские жители Центрально-Черноземной области пытались отстоять свое право на свободный труд. Но их усилия, в итоге, оказались тщетными. Крестьянство, как не раз случалось в отечественной истории, было едино в своих помыслах, но не в действиях. Крестьянские восстания в ЦЧО в первой половине 1930 г. при всем размахе и многочисленности остались разрозненными. Реального "единого фронта" в полном смысле этого слова крестьянство области создать не смогло.

Таким образом, весной 1930 г. перед партийно-государственным руководством стояла реальная угроза потери контроля над страной. Лишь довольно незначительная часть сельского общества безоговорочно поддерживала аграрную правительственную политику. Это, прежде всего, наиболее радикально, революционно настроенная часть бедноты, движимая идеологическими, а чаще материальными интересами. И.В. Сталиным и его единомышленниками было принято решение снизить давление на крестьян и, как станет ясно позднее, временно фактически свернуть сплошную коллективизацию.

Известная статья Сталина "Головокружение от успехов", опубликованная в "Правде" 2 марта 1930 г., привела к массовым выходам из только что сформированных колхозов. П.В. Загоровский отмечает "резкое уменьшение числа обобществленных крестьянских хозяйств в марте и апреле 1930 г., в течение двух месяцев их процент сократился в 4,6 раза. Особенно масштабно этот процесс проявился в последнюю декаду марта и в первую декаду апреля. За 20 дней колхозы области потеряли 70% своих членов".

В постановлении ЦК ВКЩб) от 10 марта 1930 г. "О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном строительстве" признавалось, что "в число "раскулаченных" попала значительная часть середняков. В некоторых районах процент "раскулаченных" доходит до 15". Этот документ не подлежал опубликованию. В постановлении предусматривался возврат крестьянам домашнего скота, птицы, приусадебной земли. Однако в отредактированном И.В. Сталиным варианте и опубликованном 15 марта в "Правде" об этом уже не говорилось.

Статья И.В. Сталина и партийные постановления вызвали неоднозначную реакцию в регионах. Низовые партийные и советские работники пребывали в растерянности. Насилие, ранее негласно допускавшееся и благодаря которому выполнялись хлебозаготовительные планы, теперь стало осуждаться. Мнение же большинства крестьян выразили крестьяне села Орлик Чернянского района: "Мы загнаны в колхозы насильно, статья Сталина нам открыла глаза, что каждый крестьянин по добровольности может быть в колхозе и вне колхоза".

Были предприняты экономические меры, способствовавшие привлечению крестьян в колхозы. Постановлением ЦИК и СНК СССР от 2 апреля 1930 г. "О новых льготах для колхозов и их членов" освобождались на 2 года от сельскохозяйственного налога весь скот, как обобществленный, так и находящийся в личной собственности колхозников. Также устанавливалась для обобществленных огородов и огородных колхозов "50%-ную скидку с налога против принятых для данного района норм". Более того, с 1 апреля снималась с колхозников вся задолженность по кредитам, штрафам и другим платежам.

По постановлению СНК СССР от 7 июля 1930 г. "О тяжести обложения единым сельскохозяйственным налогом в 1930/31 г. единоличных хозяйств колхозников и середняцких хозяйств, не входящих в колхозы" первым сельскохозяйственным налог не увеличивался, а вторым повышался в пределах 15%. При этом налог с единоличников был в десять раз больше, чем с колхозников.

Временный отказ партийно-государственного руководства от насилия при проведении коллективизации дал ощутимые результаты. С апреля 1930 г. количество массовых выступлений в ЦЧО резко стало снижаться. Если в марте было зафиксировано 625 случаев выступлений с общим количеством 154650 человек, то в апреле - 165 случаев и 48600 участников. Постепенно снижалось и число поджогов, избиений и убийств представителей властей и их сторонников. Добиться этого результата удалось, с одно стороны, благодаря отходу властей от принуждения крестьян к коллективизации имущества, а с другой стороны, из-за оперативной работы ОГПУ, выражавшейся в "повседневном репрессировании кулацко-антисоветского элемента".

Прошедший в конце июня - первой половине июля 1930 г. XVI съезд ВКП(б) осудил перегибы в коллективизации, но отметил, что "значительная часть середняцкой массы в важнейших зерновых районах вслед за бедняками поняла преимущества крупного общественного хозяйства, объединившись добровольно в колхозы и проведя сев на коллективных полях, и повернула на социалистический путь". Несмотря на небывалое по масштабам крестьянское сопротивление, партийно-государственное руководство заявило о добровольном объединении крестьян в колхозы.
16 июня 1930 г. Верховный суд РСФСР выступил с разъяснением о статье 109 УК "О судебной практике по делам, связанным с перегибами при проведении коллективизации". В нем говорилось о неверной позиции областного суда ЦЧО, предложившего судам "не допускать ни одного случая привлечения к ответственности за перегибы, допущенные не по злому умыслу, а вследствие непонимания или недостаточного знакомства с директивами партии в колхозном движении". Верховный суд предложил привлекать виновных к уголовной ответственности "в отдельных случаях при наличии серьезных последствий и значительных перегибов". Таким образом, исполнители правительственных решений освобождались от ответственности за не крупные, а значит наиболее многочисленные "перегибы" при проведении коллективизации. Принцип "незнание законов не освобождает от ответственности", как видно из вышесказанного, не действовал.

Летом 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) решило вновь усилить войска ОПТУ. 25 августа, второй раз за полгода, принимается постановление "об увеличении штата сотрудников ОГПУ сразу на 3165 человек, а численность внутренних войск на 3500 человек". Хочу подчеркнуть, что такое решение было принято, когда число массовых крестьянских выступлений и случаев террористических актов против представителей властных органов и их помощников резко упало по сравнению с весной 1930 г. На основании этого можно сделать вывод, что партийно-государственное руководство готовилось к новому витку напряженности, не стремилось избежать конфликтов со значительной частью крестьянства, целенаправленно делало ставку на насильственный способ проведения аграрных преобразований. Небывалое противостояния крестьянства весной 1930 г. правительственной политике в отношении деревни не было принято в расчет.

Помимо репрессивных мер, усилился экономический нажим на крестьянство посредством хлебозаготовок и выкачивания денежных средств из деревни (сельскохозяйственный налог, различные займы и т.д.). В ходе заготовительной кампании, в очередной раз развернувшейся во второй половине ЦЧО 1930 г., хлеб конфисковывали у середняков и бедняков, так как зажиточных крестьян в ЦЧО практически не осталось. И это несмотря на то, что осведомители ОГПУ сообщали о негативной позиции значительной части крестьян по этому вопросу. Вот некоторые примеры из секретной справки Информационного отдела ОПТУ о политических настроениях в деревне от 27 июля 1930 г.: "пойдем на восстание, но хлеба власти не дадим" (Козловский округ); "теперь государству хлеба не дадим, сами голодаем, а помощи нам не оказывают" (бедняк с. Екатериновка Ливенского района Елецкого округа); "хлеб государству вывезли, а сами сидим голодные. С началом хлебозаготовок хлеб будем прятать" (середняк с. Огашевка Валуйского района Острогожского округа).

Хочу особо отметить, что подобные настроения, как отмечают составители справки, были характерны для "значительных групп бедноты и середнячества, затронутых перегибами в прошлогодние хлебозаготовки". Тем не менее, партийно-государственное руководство вновь пошло на усиление нажима на крестьянство.

Местным чиновникам вновь из Москвы шли указания об ускорении темпов хлебозаготовок, изъятия денежных средств. 29 августа 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление, в котором отмечается "абсолютно неудовлетворительный" ход хлебозаготовок и критиковались местные руководители, проявившие "недопустимые благодушие и самонадеянность". Причина нервозности партийно-государственного руководства становится ясной из следующего далее в документе пояснения: "своевременность выполнения установленного плана хлебозаготовок связана с осуществлением экспортного плана, имеющего исключительное значение для обеспечения развертываемого в стране промышленного строительства ...". Власть имущими не учитывались ни то, что хлебные запасы крестьян были зачастую исчерпаны еще в прошлую хлебозаготовка, ни то, что план был увеличен почти в 1,8 раз, по сравнению с прошлым годом. Выполнение такого задания могло быть достигнуто только путем чрезмерного насилия над крестьянами.

Хлебозаготовки еще более обострили взаимоотношения крестьянства с государственной властью. В декабре 1930 г. сотрудники ОГПУ проинформировали обком ВКП(б) об "ухудшении политического состояния основных масс крестьянства". Объясняли они и причину такого ухудшения на примере событий в селе Рождественское Борисоглебского района. В документе читаем: "По селу идут повальные обыски: у середняков и отдельных бедняков отбирают последний хлеб".
Одним из широко известных крупных репрессивных процессов в ЦЧО, связанных с аграрными преобразованиями, стало так называемое дело "Трудовой крестьянской партии" (ТКП), сфабрикованное во второй половине 1930 г. По обвинению в инакомыслии, несогласии с правительственной политикой в отношении деревни было арестовано 779 человек: сотрудников Воронежского сельскохозяйственного института, агрономов и крестьян-опытников, применявших передовые аграрные технологии. Как отмечают А.Б. Болхоева и К.Б. Николаев, местной "тройкой" было репрессировано 547 человек, затем еще 129 московской коллегией ОПТУ. Из этих 129 человек семеро были профессорами, 29 - специалистами по сельскому хозяйству, оставшиеся - крестьяне-единоличники и агрономы (43 и 44 человека соответственно). И к расстрелу были приговорены только крестьяне и агрономы. Таким образом, дело ТКП было направлено в первую очередь "против наиболее профессионально грамотной части крестьянства, успешно применявшей в своих индивидуальных хозяйствах самые передовые достижения отечественной науки. Успехи хозяйствования этих крестьян-опытников были привлекательны для широкой крестьянской массы. В условиях насильственной коллективизации эти успехи выгодно конкурировали с низкой эффективностью колхозов".