Ждения п

27 мая официально празднуется день рождения города.

ТАИНСТВО РОЖДЕНИЯ ПЕТЕРБУРГА

Знать день рождения большинства великих городов мира нам не дано - слишком делеко в прошлое уходят их корни. И только жители Петербурга, да может быть еще Бразилиа или Исламабада, могут похвастаться, что в их городе об этом дне расскажет каждый ребенок. Действительно, все известные исторические документы говорят одно и тоже: 16 мая 1703 г. (по старому стилю) на острове Енисааре, он же - Люстэланд, Заячий, была заложена крепость, названная "Санкт-Петербурх". С этого момента и начинается отсчет жизни нашего великого города. И, тем не менее, не все так ясно в этой простой, на первый взгляд, истории, есть некая тайна в рождении Петербурга, постичь которую почти невозможно...

Без особых споров соглашаясь с общепринятой датой рождения города, все-таки, не утаим, что, строго говоря, 16 мая 1703 г. - это день основания не города в привычном для нас смысле, а собственно крепости, "города" как тогда называли фортецию, цитадель. День же закладки первого дома города Петербурга мы уже точно не знаем. Не приходится сомневаться, что он был построен поблизости от крепости, на острове Койвусаари (Березовый, Петербургский, Городовой, ныне Петроградский?). Допускаем, что, кроме землянок и шалашей, первой постройкой города можно считать знаменитый домик Петра на нынешней Петровской набережной. За три дня - 24-26 мая 1703 г. плотники срубили сосновый дом, в котором царь сразу и поселился...

Но это все вопросы легкие, но чем дальше размышляешь о таинстве рождения града Петрова, тем больше возникает сомнений. Если отойти от удобных клише и привычных штампов, то ранняя история нашего города полна загадок, темных мест, спорных сюжетов, так, что ее изучение напоминает плавание ночью в незнакомом проливе среди рифов и мин.

Для начала полным мраком неизвестности покрыта "ночь зачатия" града Петрова. У кого, когда, при каких обстоятельствах возникла сама идея строить город именно здесь, в этом месте, кто предложил идею Петру, или он сам дошел до нее? В 1818 году к супруге Александра I императрице Елизавете Алексеевне, славившейся благотворительностью, обратились за пособием потомки некоего Семена Иванова, который якобы еще в 1706 г. получил от Петра в награду за свой подвиг урочище Красный Кабачок на Петергофской дороге. А подвигом скромного Иванова стало указание царю "где быть корабельному строению и зданию (то есть возведению, строительству - Е.А.) для Санкт-Петербурга". Так говорилось в приложенной к прошению копии грамоты Петра Великого от 16 ноября 1706 г. Когда я впервые прочитал этот документ, то даже вздохнул с облегчением: ну, наконец-то! вот тот самый Иванов, которого нужно поминать крепким, недобрым словом, когда пробираешься вдоль Невы под ледяным ветром или месишь снежную кашу перед метро. Но нет! Велико было желание славы всенародной и денежного пособия, да плохо бумаги сделаны! Короче говоря, источниковедческий анализ показал, что приложенная к прошению копия петровского указа - фальшивка, плод труда подкупленных приказных начала ХIХ века. Сенсации не получилось, все было гораздо прозаичнее, чем думают иные романтики. Человека, плывшего в лодке с царем и ткнувшего пальцем в сторону Заячьего острова как места основания города, скорее всего, не было вообще. Выбор места для строительства крепости был делом ответственнейшим, к тем временам уже давно существовала целая наука о возведении крепостей, решение о постройке цитадели было принято после многократного осмотра Петром и его окружением невских берегов, рекогносцировки на местности, анализа чертежей, набросков и карт, обсуждения всех технических вопросов с профессионалами-фортификаторами, артиллеристами и моряками. По-видимому, было много колебаний: Заячий остров, при всей его естественной изолированности, оказался слишком узок для "правильного" размещения крепостных бастионов. Поэтому три бастиона, выходящие на Неву - Государев, Трубецкой и Нарышкин - были построены уже на насыпной земле. В общем, Иванов тут не причем...

Весьма важным и острым в истории города стал вопрос о том, был ли сам Петр при основании Петербурга? Споры среди знатоков по этому поводу уже в начале ХХ века разгорелись нешуточные. Есть красивые легенды об основании города лично великим царем, который закопал в его фундамент ковчег с мощами святого Андрея Первозванного, о том, как неопознанный орел, как некий символ, висел в чистом воздухе над Енисаари в момент закладки первого камня, что все было проникнуто торжеством и сакральным смыслом, предвещая великую будущность городу на Неве. Но одновременно существует "Поденная записка" Петра Великого - своеобразный официальный дневник царя, из которого видно, что накануне закладки крепости - 11 мая, царь отправился в Лодейное Поле, где поспешно строились первые корабли будущего Балтийского флота. Факт упрямый и обидный для истинных патриотов! Но все же один из краеведов - А.М.Шарымов, был упорен и неутомим. Высадившись из машины времени на Енисаари в тот памятный день, он нашел-таки государя в толпе присутствующих. Шарымов провел углубленные разыскания, поднял все архивы и... почти доказал, что безвестный автор "Поденной записки" ошибся, что Петр все-таки был на своем месте и занимался тем, что ему было предписано свыше - основывал город Санкт-Петербург. Принимая почти всю сложную аргументацию уважаемого коллеги, не могу полностью встать на его точку зрения - что-то меня во всей этой истории смущает... Может быть, отсутствие духовенства, а еще точнее - отсутствие достоверных письменных источников, которые с неумолимостью говорили бы: был государь, был! Впрочем, может быть мы, привыкшие к помпезной церемонии закладки очердного титана индустрии, когда под возбуждающие звуки туша взволнованное начальство неумелой рукой тычет куда-то мимо лопатой или мастерком, напрасно переносим наши представления о таком событии в прошлое, считаем, по своему разумению, его особо важным. Допустим, тогда было все проще: царь решил строить крепость и наутро солдаты стали валить лес, копать траншею, геодезисты вбили первые колышки... А истинным основанием города тогда считали освещение места закладки церкви.

Вот тут же возникает еще один исторический риф - вопрос о названии города. Когда же город был назван своим, столь привычным нам именем Санкт-Петербург? Авторы фундаментальных "Очерков истории Ленинграда" при ответе на этот, казалось бы простой вопрос, выражаются темно: "Крепость первоначальное свое название Санкт-Петербурх получила 29 июня того же года в церковный праздник Петра и Павла. Позднее, когда в крепости был построен собор в честь Петра и Павла, она стала называться Петропавловской, название же Санкт-Петербург закрепилось за городом, возникшим вокруг крепости." Уже здесь мы входим в опасный туман неизвестности. Важный момент истории Петербурга когда название крепости перешло на сам город остается невыясненным наверняка. По мнению авторов "Очерков истории Ленинграда" получается просто: построили в крепости церковь Петра и Павла, крепость стала называться Петропавловской, а город вокруг крепости Санкт-Петербургом. Но в жизни было не так просто! Первый деревянный Петропавловский собор построили в 1704 г., а крепость еще много десятилетий называлась "Санкт-Петербургской крепостью", причем это название долго употреблялось наряду с другим, нынешним именем цитадели, "Петропавловская крепость". Это видно даже по надгробиям комендантов, похороненных на почетном Комендантском кладбище у стены Петропавловского собора. Умерший в 1814 г. генерал П.А.Сафонов назван "Петропавловской крепости комендант", а умерший в 1839 г. "к тяжелой горести вдовы его, утратившей с жизнию все счастие свое в мире" генерал М.К.Крыжановский назван "комендантом С.-Петербургской крепости". Так что не сразу и не просто название "Санкт-Петербург" было перенесено с крепости на сам город. Я думаю, что это произошло незаметно, постепенно, когда для людей имя разрастающегося города слилось с именем крепости, лежащей в его сердце.

Но тут выплывают еще две странные проблемы первоначальной истории Петербурга. Действительно, известно, что в Петров день 29 июня 1703 г. в торжественной обстановке, в бесспорном для историков присутствии Петра и местного высшего церковного иерарха - новгородского митрополита Иова, в крепости была заложена деревянная церковь во имя апостолов Петра и Павла, которая была закончена и освещена в апреле 1704 г. И тут мы видим, что по крайней мере с 16 мая по 29 июня 1703 года - почти полтора месяца - крепость была безымянной и получила свое название лишь в день освящения места строительства церкви! Так можно понять строчку из письма ближайшего сподвижника Петра графа Ф.А.Головина: "Сей город новостроющийся назван в самый Петров день Петрополь и уже едва не наполовину состроили". Итак, крепость получила имя полтора месяца спустя после начала строительства, да и имя это было другим, не тем, который мы знаем!? Но в этом пункте не будем особенно строги и взыскательны к нашим предкам, у которых в руках не было указа о закладке и основании крепости, а тем более о постройке самого города. Поначалу они крепость и город называли как придется: и "Санктпетерсбург", и Санкт-Питер-Бурх", и "Петрополь", и "Питерпол" и "S.Петрополис", и "Санкт-Питербурх" и "Санкт-Петербурх". Лишь потом устоялся последний вариант с изменением буквы "х" на "г".

Приближаемся к следующему рифу: в честь кого назван город? В последнее время утвердилась трактовка названия города по имени Святого Петра - небесного покровителя новой державы, преемницы сгинувшей Римской империи. Отсюда и якоря, перекрещивающиеся в городском гербе на манер ключей с герба Ватикана, и многое другое. Трудно отрицать скрытое и явное значение символики в жизни города, но, наверное, нужно учитывать и мнение современников событий, которые понимали свою историю без всяких римских аллюзий и имперских намеков - основал царь город, да и назвал его в свою честь, своим именем, вроде Царева-Борисова или Романова. Так, собственно, и написано в "Ведомостях" - единственной тогдашней газете от 4 октября 1703 г.: царь назвал крепость "на свое государское имянование, прозванием Питербурхом".

И тут со дна истории всплывает еще одна мина-вопрос: а когда Санкт-Петербург стал столицей России? Увиливая от прямого ответа, сразу же скажем -Петербург до 1918 г. был лишь одной из двух столиц России. Москва, как и прежде, венца не лишалась и называлась "царствующим градом". На вопрос же о дате наименования Петербурга столицей мы, историки, не можем дать вразумительного ответа. Во-первых, нет никакого официального документа, в котором ясно говорилось бы, с какого года Петербург - столица. Во-вторых, при этих обстоятельствах неясно, что же можно считать критерием переноса столицы: переезд царской семьи, двора, дипломатического корпуса, государственных учреждений? Немногочисленная семья царя никогда постоянно не жила в новой столице, часто отправлялась на лето в подмосковные дворцы, двора у Петра в традиционном смысле этого слова не было, Сенат переехал в Петербург из Москвы в 1712 г., а его канцелярия - в 1713 г., к тому же многие государственные учреждения уже разместились в Петербурге за несколько лет до этого, а другие так и остались в Москве после превращения Петербурга в столицу. Неясно и с дипломатами, многие из них перебрались в Петербург лишь в 1718 г. В 1712 г. Петр принял в Петербурге персидского посла, но сделал это скорее по соображениям удобства, мало считаясь с церемониями: одних послов он принимал в Воронеже, других - в Нарве, третьих в Москве. Одним словом, мы так и не знаем, когда наш город стал столицей. Сам же государь писал 28 сентября 1704 г. Меншикову о своем намерении "быть в столицу Петербурх". Все историки при этом дружно вопиют: "Быть того не может, в 1704 г. Петербург был такой же столицей, как и раем-"Парадизом"! Все это государственный романтизм Петра!" С этим трудно не согласиться.

Наконец, последний риф на нашем пути более похож на кладбище: сколько человеческих жизней безвестных строителей Петербурга унес наш город и стоит ли он, действительно, на костях 100 тысяч человек? Для начала не будем все излишне драматизировать: большинство строителей и до сих пор остаются безвестными. А как же иначе? В книгах не пишут имена всех каменщиков, бетонщиков, штукатуров, чернорабочих. Как правило, известен подрядчик, прораб, архитектор, общий надзиратель работ, особенно выдающийся мастер - и достаточно! Так и с началом строительства Петербурга: Петр Великий, фортификатор генерал-инженер Жозеф Гаспар Ламбер де Гарэн, инженер-майор Вильгельм Адам Кирштейнштейн, архитекторы Д.Трезини, А.Шлютер, Г.И.Матарнови, Г.Шедель, Ж-Б.Леблон, М.Земцов, И.Зарудный, каменные резчики И.Прокофьев, С.Устинов, Т.Андреев, обер-комиссар Канцелярии от строений У.Сенявин, а потом А.М.Черкасский. Архивы хранят имена и сотен мастеров, строивших Петербург, их тоже можно назвать, тайны тут нет никакой. Совсем иначе обстоит дело с потерями - они всегда болезненны для престижа власти. Власть обычно их скрывает, преуменьшает, словом, ведет себя неблагородно, разумеется, чтобы зря не тревожить подданных. Но в оправдание петровской администрации скажем, что на самом деле она не знала даже, сколько живых людей в стране! А, между тем, это было для нее - из соображений налоговых - поважнее знания точного числа покойников. Известно, что для Петра люди всегда были лишь материалом для великих деяний, но все же он не был Тамерланом и костями умерших не бутил фундаменты своих дворцов - не будем увлекаться расхожими суждениями.

Нетерпеливый читатель все-таки требует прямого ответа на вопрос: сколько же безвестных строителей погибло в Петербурге при его возведении? Отвечу честно - не знаю. Известно только, что анонимный иностранный описатель Петербурга 1710-1711 гг. сообщал своим читателям, что при строительстве столицы уже погибло, "как говорят, ...свыше ста тысяч" человек. Другой иностранец - датский посланник Юст Юль, посетивший Россию в 1710-1712 гг., считал, что только на сооружении Петропавловской крепости от непосильных работ, голода и холода погибло не меньше 60 тыс. человек. Французский дипломат де Лави сообщал в 1717 г. в Париж о том, что в городе гибнет ежегодно не менее двух третей присланных на работы крестьян. Что же было на самом деле? Факт первый: с людьми, как и всегда у нас, обращались плохо. Со всех концов страны рабочих под конвоем гнали в столицу, где они несколько месяцев должны были жить в землянках, шалашах, под открытым небом; пища их была скудна, медицинского обслуживания не было вообще. Факт второй: с 1721 г. все работы в городе и его пригородах были переведены на подряд, то есть большую часть строителей составляли вольнонаемные люди. Если бы Петербург был адом на земле, то никто бы туда на заработки не поехал.

Но все же вернемся к потерям на петровском трудовом фронте. Конечно они, особенно в первые годы строительства были велики. В 1716 г., когда в городе была уже налажена сносная жизнь, Меншиков сообщал секретарю Петра А.Макарову, что из петергофских и стрельнинских рабочих "больных зело много и умирают непрестанно, из которых нынешним летом больше тысячи померло". Причем светлейший сделал приписку для Макарова в том смысле, что эту информацию царю сообщать необязательно, "понеже чаю что и так неисправления здешние Его царское величество не по малу утруждают". Интересно, при каком количестве умерших считалось нужным "утруждать" царя подобной информацией?

Попробуем сосчитать сами. Ежегодно в Петербург предписывалось доставлять 40 тыс. работников. В реальности их было всегда меньше - не более 30 тыс. Итак, за первые 18 лет через стройки Петербурга должны были пройти не менее 540 тыс. человек. При такой массе народа смерть 100 тыс.человек, то есть каждого пятого, кажется проблематичной, но, учитывая специфику России, не будем считать эти цифры невероятными.

Прочитав эти заметки, иной человек останется недоволен автором - ничего-то он наверняка не знает, все вокруг, да около, все-то приблизительно. Увы, я согласен! Но такова наша жизнь, ведь проходит каких-то два-три десятка лет и мы, оглянувшись назад, с трудом разглядываем в тумане прошлого лица людей и события, которые, казалось, не забудем никогда. Так и с прошлым городов, великих и малых. И вообще, бойся, читатель, того историка, который во всем уверен, и без колебаний назовет тебе имя Семена Иванова, дату основания город, уверенно скажет какого года он стал столицей, чье имя принял и т.д... Наверняка, такой историк врет или слегка привирает.